ИСКУШЕНИЕ ВОСТОКОМ

ИСКУШЕНИЕ ВОСТОКОМ

Толерантно относясь к разным религиозным конфессиям , мы умалили свою.
Ежедневно на АФОН выдаются визы 110 православным и 10 инославным.
Как афониты определяют православность желающего посетить АФОН?-По рождению. В каком народе ты родился, ту или иную религию традиционно исповедующем, та религия и твоя.
В перестроичные годы ручейки,затем реки,а сегодня уже океанические волны цунами топят не искушённого постсоветского читателя литературой разных религиозных конфессий.
Почему я говорю языком водной стихии,а не воздуха или огня?
-"Вода камень точит",точно так же эти потоки размывают,вымывают традиционное сознание.
Читая Александру ДАВИД-НЕЭЛЬ,мы впечатлялись существованию телепатической связи Наропы и Миларепы или в суфизме между Шейхом Мухаммад Назим Адиль аль-Кубруси аль-Хаккани и Шейхом Адулл ад-Дагестани .
Это не ретроградный протест или осуждение инославных чтений ,это моё опечаливанье: этими восторгами затмевалось желание поиска своей Традиции выкорчеванной и забытой за советский период.

"Однажды замечено было, что во время молитвы старец Серафим стоял на воздухе. Случай этот рассказан княгиней Е. С. Шихаевой.

Приехал к ней из Петербурга больной племянник ее г. Я. Она, не медля долго, повезла его в Саров к о. Серафиму. Молодой человек был объят таким недугом и слабостью, что не ходил сам, и его на кровати внесли в монастырскую ограду. Отец Серафим в это время стоял у дверей своей монастырской кельи, как бы ожидая встретить расслабленного. Тотчас он просил внести больного в свою келью и, обратившись к нему, сказал: «Ты, радость моя, молись, и я буду за тебя молиться, только смотри лежи, как лежишь, и в другую сторону не оборачивайся». Больной долго лежал, повинуясь словам старца. Но терпение его ослабело, любопытство подстрекало его взглянуть, что делает старец. Оглянувшись же, он увидел о. Серафима стоящим на воздухе в молитвенном положении и от неожиданности и необычайности видения вскрикнул. Отец Серафим, по совершении молитвы подошедши к нему, сказал: «Вот ты теперь будешь толковать, что Серафим — святой, молится на воздухе... Господь тебя помилует... А ты смотри огради себя молчанием и не поведай того никому до дня преставления моего, иначе болезнь твоя опять вернется». Г. Я. действительно встал с постели, и хотя опираясь на других, но уже сам на своих ногах вышел из кельи. В монастырской гостинице его осаждали вопросами: «Как и что делал и что говорил о. Серафим?» Но, к удивлению всех, он не сказал ни одного слова. Молодой человек, совершенно исцелившись, опять был в Петербурге и снова через несколько времени воротился в имение княгини Ш. Тут он сведал, что старец Серафим опочил от трудов своих, и тогда рассказал о его молении на воздухе. Один случай такой молитвы нечаянно был усмотрен, но, конечно, старец не один раз благодатью Божией был воздвигаем на воздух во время своих продолжительных молитвенных подвигов.

Можно сказать без преувеличения, что вся Россия в то время знала и чтила о. Серафима; по крайней мере, слух о великом подвижнике ходил повсюду. Известные подвижники, одновременно с ним жившие, по духу знавшие старца Серафима, глубоко уважая его нравственное достоинство, другим делали отзывы о нем самые возвышенные, ибо все смотрели на него, яко на град, верху горы стоящий. Священники и архиереи Православной Церкви, проводившие жизнь духовную и святую, имели глубокое уважение к Саровскому подвижнику, как и всегда в чистом сосуде совести хранят это уважение к добрым и святым душам. Некоторые из епископов писали письма к о. Серафиму, спрашивали его советов, хотя ни одного из них не нашлось после смерти старца. Антоний, архиепископ Воронежский, часто присылал ему даже подарки, особенно Св. иконы, при получении которых о. Серафим, указывая на лики святых, часто говаривал: «Вот какие особы показывают нам путь к вечности!» На словах, может быть даже и письменно, о. Серафим отвечал на запросы архипастырей. Некоторые же письма их оставлял и без ответа. К Антонию, архиепископу Воронежскому, питал особенную любовь и уважение, никогда его не видавши; и когда заходила речь о сем архипастыре, он называл его великим архиереем Божиим. Еще ничего не было слышно об угоднике Божием Митрофане: не было еще никаких ни откровений, ни явлений, а о. Серафим в нескольких словах, собственноручно написанных, поздравлял преосвященного Антония с открытием Св. мощей угодника Божия Митрофана. Антоний показывал некоторым эту записку, которая, как полагают и доселе, сохраняется между его бумагами. По духу знал о. Серафим и многих современных священников, сиявших благочестием и святостью жизни, глубоко уважал таковых и посетителей своих посылал к ним для назидания и руководства. Из числа таких известен о. Алексей Гнавашев, священник села Басурман, Симбирской губернии, Курмышского уезда, умерший 85 лет от роду, 21 апреля 1848 года. Отец Серафим считал его высоким подвижником и часто говаривал о нем так: «Сей человек по своим молитвам за души христианские подобен свече, возжженной пред престолом Божиим. Вот труженик, который, не имея обетов монашеских, стоит выше многих подвижников. Он, как звезда, горит на христианском горизонте».

В жизни затворника Задонского Богородицкого монастыря Георгия, изданной Григоровым, помещено одно обстоятельство, случившееся с о. Георгием и им рассказанное послушнику П. А., из записок которого извлечено.

«Однажды, — говорит П. А., — пришедши к о. Георгию в келью, увидел я на стене незнакомый мне портрет и спросил: „Чей это?“ „Разве ты не знаешь? — отвечал Георгий. — Это Саровской пустыни покойный о. Серафим! Богоугодная жизнь его всем была известна“, — и потому разговор продолжался о нем. Между прочим Георгий, подумав несколько, сказал: „Знаешь ли, что со мною он сделал? Видно, сказать тебе. Долгое время мучился я помышлением: перейти отсюда куда-нибудь в другой монастырь, поуединеннее, а то здесь письма и посетители много меня развлекают; отказывать иногда совестно, а иногда и нужно бывает отвечать: пишут дело. Около двух лет боролся я в нерешимости с этим помышлением, никому этого не говоря; между тем сильно этим смущался, перебирая в памяти моей все места, куда бы удобнее удалиться. Однажды входит ко мне келейный, извещая, что странник из Саровской пустыни от отца Серафима принес мне поклон и благословение и сверх того имеет надобность сказать лично несколько слов по его поручению. Я благословил ему войти, и он начал: „Отец Серафим приказал тебе сказать: стыдно-де, столько лет сидевши в затворе, побеждаться такими вражескими помыслами, чтобы оставить свое место. Никуда не ходи. Пресвятая Богородица велит тебе здесь оставаться“. Сказав сие, старик поклонился и вышел, а я стоял, как вкопанный, дивясь чудесному откровению тайных моих помышлений, и притом такому человеку, который не только меня не знал, но и никогда не видывал, и даже никогда мы друг к другу не писали. Однако, скоро опомнившись, просил я келейного воротить ко мне странника, надеясь узнать от него что-нибудь более, но его уже не могли отыскать ни в монастыре, ни за монастырем. С тех пор дух мой успокоился, и я перестал помышлять о переходе в другое место“».

Из духовных отношений старца Серафима к другим современным подвижникам, из совместных действий их, направляемых к одной цели, чрезвычайно замечателен следующий случай. Одна томская мещанка, Мария Иконникова, странствовавши очень много по святым местам, зашла в г. Ачинск к старцу Даниилу принять благословение на будущие странствия. Он встретил ее, не допустивши до своей кельи, и, бросивши на нее самый гневный вид, начал говорить громким голосом:

«Что ты, пустая странница, пришла ко мне? Я давно тебя ожидал. Вот будешь меня помнить. Зачем ты бродишь по свету да обманываешь Бога и людей? Тебе дают деньги на свечи и на молебны, а ты тратишь их на свои прихоти: много станций ехала на подводах, нанимала, тратя деньги, Богу данные; а в таком-то месте ты пила вино, и столько-то его купила, а в таком-то месте пустое празднословила. Теперь уже полно тебе ходить по свету. Ступай и живи в Томске. Питайся от своего рукоделья: чулки вяжи. А когда устареешь, тогда для пропитания собирай милостыню. Да слушай же, больше не ходи по России».

Говоря эту поучительную речь, старец грозил страннице палкой и по окончании слов своих пошел в келью. Странница же, поклонившись ему, без слова отправилась в Томск, поселилась дома, стала заниматься рукодельем и решилась вперед не странствовать.

Только по прошествии полугода родственники и знакомые, идя в Киев, упросили Марию Иконникову, как человека хо-жалого, быть для них вожатым. Сначала не соглашаясь, она потом пошла с ними, и на дороге, бывши в Сарове, зашла к Серафиму принять на дорогу благословение. Старец всех спутников ее принял ласково, благословил, дал сухариков, а их вожатой, Марии Иконниковой, ни слова не сказал, не благословил и даже от себя прогнал. Через неделю томские путешественники начали собираться в путь, и Мария Иконникова, решившись испросить у о. Серафима благословение в путь, подошла к дверям его кельи и со слезами кричала: «Батюшка Серафим! Благослови меня в путь: товарищи мои хотят идти»; а о. Серафим, вышедши из кельи, сурово взглянул на нее и громко закричал:

«Зачем ты пошла по России? Ведь тебе брат Даниил не велел больше ходить по России. Теперь же ступай назад, домой!» «Батюшка! Благослови меня сходить в последний раз, — сказала странница, — больше уж ходить не буду». «Я тебе сказал: ступай назад, а вперед идти тебе нет благословения!» — громко закричал опять старец. «Батюшка, — сказала странница, — как же я пойду назад одна? Такой дальний путь, а денег у меня ни копейки нет». «Ступай, ступай обратно! — настаивал на своем о. Серафим. — И без денег довезут на лошадях до самого Томска».

После сего старец благословил ее, дал один сухарик и затворил за собой двери. Странница простилась со своими спутниками и воротилась домой. В Нижнем Новгороде нашлись ей спутники, томские купцы, которые и довезли ее до самого Томска. Так далеко видят по духу и слышат друг друга рабы Божии!

Зная и уважая Св. людей, действуя ко благу ближних, согласно с ними и в духе и цели веры Христовой, батюшка о. Серафим не упускал из виду и согрешающих братий. В келье его, как уже сказано прежде, всегда горело многое множество свеч перед святыней. Посетители, приходя к старцу, приносили для сего свечи, масло и иногда полагали деньги на покупку их, которые о. Серафим не всегда принимал. Насчет этого множества свеч о. Серафим говорил следующее: «Если кто имеет веру ко мне, убогому Серафиму, то у меня за сего человека горит свеча пред Св. иконой. И если свечка падала, это было для меня знамением, что человек тот пал в смертный грех. Тогда я преклоняю свои колена за него пред благоутробием Божиим». Так говорил о. Серафим проживавшему в г. Арзамасе крестьянину Василию Петровичу Вавилову, работавшему в Дивееве и у о. Серафима пользовавшемуся особенным его вниманием и доверием. Вот и предстоял, таким образом, другому любимцу о. Серафима, г. Воротилову, случай пасть в смертный грех. Отец Серафим, видя то, начал молиться, преклоняя колени, да спасет Господь душу его от погибельного греха. Господь милосерд: спас его. Поэтому при свидании старец заметил Воротилову, что в такое-то время и в таком-то месте мы, по милосердию Божию, избавлены от ада за молитвы убогого Серафима."

Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря